Днем 3 октября звено гидросамолетов ГВФ вылетело из Комсомольска-на-Амуре в район озер Эворон, Амуткит и населенного пункта Керби, что в 125–200 км северо-западнее города. В 13.30 по местному времени в 20-ти км юго-западнее озера Амуткит с одного из этих бортов заметили двухмоторный самолет Вот как вспоминал о тех событиях командир удачливого экипажа М.Е. Сахаров: «В то время я был пилотом — командиром двухмоторного корабля МП-6 1* … После двухчасового поиска заметил на болоте, среди разводий, пятно с непрерывно изменяющейся конфигурацией. Этим оно привлекло внимание. Снизился к нему с семисот до пятидесяти метров.

Пятно оказалось двухмоторным серебристого цвета самолетом с крыльями большого размаха. Рядом находились два человека. Они подавали сигналы расправленным куполом парашюта, благодаря чему и удалось их различить на фоне разводий.

То обстоятельство, что людей было двое, вызвало сомнение, что обнаружена действительно «Родина», — ведь ее экипаж состоял из трех человек. К тому же названия самолета не было видно… Позже мы узнали, что название было написано только на нижней поверхности крыла и по бокам носовой части фюзеляжа, поэтому увидеть его сверху оказалось невозможным.

Мой радист Володя Быстров дал на аэродром радиограмму, сообщив, что, по всей видимости, мы обнаружили в районе Амгуни «Родину», а Кузьма Домкин, механик, оторвал от исподнего лоскут, замотал в него записку, как вымпел, и сбросил им.

Согласно сброшенному коду сигналов, летчицы выложили парашют слева от самолета, что означало, что нет штурмана Расковой. Километрах в десяти от «Родины» находилось озеро, на которое можно было посадить наш гидроплан, но дальше через тайгу и болото мы не смогли бы добраться до цели. Решили возвращаться на базу… Возвратившиеся вслед за мной летчики Н. Бурлаков и А. Романов доложили, что они тоже видели самолет.

Интересно, что сначала хотели было поднять девушек прямо на борт самолета-спасателя с земли. Установили на самолете у люка особую лебедку, спустили трос со стальным карабином, чтобы с ходу зацепить за подвесную систему парашюта, который должны были надеть летчицы. Но сначала попробовали проделать это с мешком, однако задели за деревья, едва самолет не угробили. Решили «цирковой трюк» отменить и на место посадки выбросить десант спасателей».

По прилете Михаил Сахаров подробно доложил обо всем комдиву Якову Сорокину, человеку смелому и решительному. 4 октября в 4 часа 33 минуты тот сообщил в Москву: «Самолет «Родина» находится в 14 километрах северо-восточнее Дуки, в пяти километрах от реки Амгунь».

Свидетельствует Михаил Сахаров: «Запомнилась странная подробность перед вылетом. Флаг-штурман ВВС А. Бряндинский, которому я хотел показать, как лучше и с большей точностью выйти к месту вынужденной посадки самолета «Родина», в довольно резкой форме отмахнулся от меня. Красным карандашом он обвел на своей карте круг и поставил на нем крест. Кто- то из тех, кто наблюдал эту сцену, мрачно пошутил, что как бы этот крест не оказался дубовым». К несчастью, шутка стала пророческой…

Что же произошло 4 октября 1938 г в районе посадки самолета? Рассказы и показания Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко, очевидцев. Акт от 8 октября, составленный комиссией, работавшей на месте катастрофы, позволяют внести некоторую ясность в те давние события.

Полковнику М. Денисенко было дано указание сформировать две группы, которым предстояло вылететь из Хабаровска на двух самолетах ТБ-3 в Комсомольск-на-Амуре, произвести дозаправку на заводском аэродроме и лететь для оказания помощи экипажу «Родины». 4 октября первый вылет из Комсомольска в район поиска совершил один ТБ-3, на борту которого находился комдив Сорокин. Путь ему указывал на МП-6 Сахаров.

1* Гражданский поплавковый вариант самолета-разведчика Р-6 (АНТ-7).

П.Д. Осипенко, B.C. Гризодубова и М.М. Раскова перед рекордным перелетом

Самолет «Родина» на месте вынужденной посадки

Сорокин взял с собой фотокорреспондента городской газеты И.В. Панина. Сделанный им снимок «Родины», напоминавшей прижавшуюся к земле гигантскую серебристую стрекозу, неоднократно перепечатывали различные газеты и журналы.

В тот же день «Правда» сообщила: «Самолет «Родина» находится в 14 километрах северо-восточнее Дуки, в пяти километрах от реки Амгунь. Для экипажа самолета сброшены горячий кофе в термосах, теплые носки, сапоги и одежда. Сбросили также карту с указанием местонахождения самолета».

Во второй полет отправились оба ТБ-3. С одного из них к Гризодубовой и Осипенко должны были спрыгнуть на парашютах спортивные комиссары к-н Н.А. Полежай и ст л-т М.А. Еремин, чтобы составить акт о рекорде, военврач П.С. Тихонов и несколько десантников во главе со ст л-том А.И. Олянишиным. На втором ТБ-3 с комдивом Сорокиным летели десантники, которые должны были найти Раскову. Фотокорреспондент Иван Панин собирался лететь с ними, но Сорокин предпочел взять корреспондента газеты «Тревога» Раппопорта. Панин остался на аэродроме.

К месту посадки АНТ-37бис вылетел также «Дуглас» ДС-3, на борту которого находился флаг-штурман ВВС Александр Бряндинский. Отправился к «Родине» на своем МП-6 и Сахаров. Вот как он описывает события того дня: «… Решив лететь к месту посадки «Родины», комдив Сорокин приказал было мне лететь на его ТБ-3 за штурмана. Но я всегда сторонился крикливых и шалых начальников и объяснил комдиву, что уже имею задание от своего начальства. Это и спасло меня от гибели… А немного спустя я стал очевидцем страшной катастрофы в воздухе, о которой до сей поры не могу вспоминать без содрогания…

С высоты я увидел на юго-востоке ТБ-3 Сорокина и «Дуглас» (DC-3) Бряндинского — оба зеленого цвета, плохо различимые на фоне осеннего леса. Они кружили над небольшой долиной — видимо, не вышли точно к месту посадки «Родины» и теперь были заняты поиском.

Как потом рассказывал спасшийся на парашюте командир ТБ-3 Наумов, летевший в их самолете комдив стоял в пилотской кабине между креслами. Увидев приближающийся «Дуглас», стал грозить кулаком, крича: «Убьет он нас!» И в этот момент произошел удар. Сорокин — на нем была надета парашютная подвесная система — бросился за перегородку к штурману за лежавшим там парашютом, но не успел…

Я видел из кабины своего самолета, как «Дуглас», явно поглощенный поиском, ударил крылом в хвост ТБ-3, затем перешел в глубокую неуправляемую спираль и, упав, взорвался…».

Из рассказов Гризодубовой и Осипенко следует, что «Дуглас» ходил очень низко над землей, едва не задевая верхушки деревьев. В 15.00 они заметили показавшийся с юга ТБ-3. В это время находившийся над ними «Дуглас» развернулся и направился к кораблю. Поравнявшись с ним на высоте 500–700 м, он начал разворачиваться и неожиданно ударил крылом по хвостовому оперению ТБ-3, стал разламываться и дымящимся факелом устремился к земле. Воздушный корабль после удара медленно перевернулся вверх колесами, затем на живот, опять на спину… и пологой спиралью пошел вниз. Когда самолет перевернулся, из открытых кабин выпало четыре комочка. Над ними раскрылись парашюты. Это из открытых кабин ТБ-3 выбросило летчиков и стрелков. Только четырех… Из «Дугласа» не выпрыгнул никто. Оба самолета скрылись за лесом, откуда вскоре показался дым. Видевшие катастрофу летчицы из разорванного парашюта выложили сигнал SOS и стрелу, указывавшую направление к месту бедствия.

Невольными очевидцами трагедии также стали десантники и экипаж второго ТБ-3. Врач Тихонов и ст л-т Олянишин прыгнули «на катастрофу». С ними к упавшему «Дугласу» подоспели чудом спасшиеся командир экипажа разбившегося ТБ-3 Наумов, второй пилот Рапохин, младший командир Хоркин и стрелок-бомбардир Шарков. Они стали сбивать пламя в надежде, что кто-нибудь спасся и чтобы огонь не поджег тайгу. Но спасать было некого, а пожар все-таки дошел до упавшего ТБ-3 и почти полностью его уничтожил.